Читать интересную книгу Как избавиться от синдрома ММ. Исповедь эмигрантки - Ольга Щекотинская

В таком состоянии встретила меня однажды Инга. Я шла по парку и, по ее выражению, держалась за велосипед, который везла рядом. Она привела меня тогда к себе домой, долго расспрашивала о нашей жизни, пыталась успокоить и хоть чем-то накормить…

Да… это был настоящий ад. Но я ведь тогда прошла через него, выжила, было у меня уже в жизни такое! Значит и сейчас смогу. Ведь тогда все было гораздо хуже! Я жила на чердаке, полулегально, у меня не было нормальной работы, почти не было друзей, одна Инга, которая была занята своими проблемами, ведь они с Виктором точно так же выживали в то время… Правда, роман Кирилла продлился недолго, всего пару месяцев, и он вернулся в конце концов ко мне. Его новая голландская подруга, видимо, быстро поняла, с кем имеет дело. Голландские женщины совсем другие… Они себя ценить умеют и жертвовать собой, как мы, русские, ни за что не станут. Хотя нет… бывают, конечно, и исключения.

Пару месяцев назад по совету своего психотерапевта я записалась в группу само- и взаимопомощи для зависимых от любви женщин, которая работала по тому же принципу 12 шагов, что и группы анонимных алкоголиков. Если дословно перевести с голландского, название ее звучало как «женщины, зависимые от отношений». И все посещавшие еженедельные собрания женщины были точно такие же, как я – с синдромом ММ. И почти все они были голландки!

Правда, здесь этот синдром любовной зависимости именем Мерилин не назывался. И настольной книгой в группе была другая, написанная американским психологом по имени Робин Норвуд. Книга называлась «Женщины, которые любят слишком сильно». Название было другим, но содержание почти идентичным. Описывались там те же самые симптомы любовной зависимости. Одна из глав этой книги зачитывалась вслух на каждом собрании, так же как и подробное толкование очередного шага из двенадцати, описанное в своеобразной методичке, маленькой черной книжечке, которую я получила после посещения четвертого занятия. Каждый абзац зачитывался вслух по очереди всеми женщинами, пришедшими на собрание. После этого коллективного чтения каждой из них предоставлялась возможность высказаться.

Откровения зависимых от любви женщин, все без исключения, звучали очень и очень знакомо, и я полностью узнавала в этих рассказах себя. Сначала я не понимала, в чем, собственно, смысл подобных сходок, и чем эта группа может быть мне полезна? Ну хорошо, приходишь туда, садишься, выслушиваешь, как ноют твои подруги по несчастью, все по порядку, прерывать никого нельзя и комментарии тоже исключены. Когда до тебя доходит очередь, ноешь сама. Многие пускают слезы, коробка с бумажными салфетками всегда на столе. Все это было похоже на групповое самоистязание… И что? Точно так же я могла бы и подружке в жилетку поплакаться… Но все же через какое-то время я начала четко понимать и чувствовать, что это действительно работает! И работает именно потому, что женщины в группе, все без исключения, точно такие же, как и я. А когда наблюдаешь реакции и эмоции, которые являются зеркальным отражением твоих собственных, со стороны, гораздо легче понять абсурдность подобных переживаний…

При своем первом посещении группы, я была очень удивлена тем, что все пришедшие в тот день на собрание женщины совершенно спокойно и без всякого удивления отнеслись к рассказу о моей трагической истории и сопутствующих душевных терзаниях, и только молча сочувственно кивали и подавали мне бумажные салфетки, чтобы вытереть слезы, которые потоком лились по моему лицу.

С таким абсолютным пониманием я столкнулась впервые… Все подруги, например, не в силах были понять моих переживаний, действий или, наоборот, бездействия… У них просто в голове не укладывалось, как можно так себя не уважать, так унижаться и страдать из-за подобного ничтожества, как мой нарцисс Виталик. Ну понятно, они-то ведь нормальные… а здесь все точно такие же, как я, с синдромом, или были такие же, потому что многие сюда не первый год ходят, как выяснилось, и, наверное, уже несколько продвинулись на пути к выздоровлению…

И как подтверждение моим мыслям женщина, исполнявшая в тот день роль председателя, видимо, уже достаточно продвинутая, в свою очередь совершенно спокойно, с улыбкой рассказала о том, что вчера сама положила конец многолетним мучительным отношениям со своим партнером. Такое мужественное решение и столь спокойное отношение к подобному событию представлялось мне пока абсолютной фантастикой.

Но что особенно меня удивило, так это то, что все без исключения женщины посещавшие группу были крайне привлекательными, очень неглупыми, почти все – хорошо образованными, состоявшимися и полностью себя обеспечивающими. И несмотря на это регулярно попадали в страшную зависимость от, как правило, совершенных ничтожеств мужского пола – алкоголиков, психопатов, бездельников, альфонсов, моральных уродов… Откуда же у этих умниц и красавиц такая жуткая неуверенность в себе в отношениях с противоположным полом?

По правилам группы в случае появления новенькой обязательно зачитывалось вступительное слово, которое вкратце объясняло суть синдрома. Слушая зачитываемый текст, я снова не смогла удержаться от слез… Как же все это было узнаваемо… Хоть я и была уже немного подготовлена книгой «Синдром ММ», но все же… Да, конечно, причина всему лежит в детстве – нездоровые отношения в семье, а именно – недостаток понимания, тепла и любви родителей либо одного из родителей. В моем случае это, видимо, отношения с отцом…

ОТЕЦ

Папа. Отец… Как ни странно, я никогда, ни разу не назвала его этим словом. И он тоже никогда, ни разу за все время нашего 10-летнего – до дикой, нелепой трагической его смерти – общения не назвал меня по имени…

Я всегда была для него «ребенок». Видимо, это объяснялось тем, что он никогда не хотел детей. И когда вопреки его желанию «ребенок» все-таки появился на свет, он продолжал считать это недоразумением и даже не видел целесообразности в том, чтобы придать этому «куску мяса» статус какой-то определенности, называя его по имени. Несмотря на то, что имя дал мне именно он… И все мои бессознательные годы он сторонился меня, и даже когда я, годовалая, в первых своих осторожных попытках совершить передвижение в вертикальном положении каким-то образом вдруг натыкалась на его руки, он тоже пытался отстраниться, изображая, выставив перед собой руку с двумя оттопыренными пальцами, некое страшное животное, и смущенно бормотал: «Идет коза рогатая за малыми ребятами».

Так и повелось. Так он и остался для меня «Козой». Хотя потом, когда отношения наши несколько изменились, и он уже стал подозревать во мне какое-то подобие личности, начал больше со мной общаться и даже брал иногда с собой в недолгие поездки по делам на любимом автомобиле, обращение это стало причинять ему некоторые неудобства. Ну конечно, наверняка это было крайне неприятно, когда где-нибудь в общественном месте маленькая девочка, обращаясь к нему, взрослому мужчине, громко кричала: «Эй, Коза, Коза, смотри скорей!» Да и меня уже, честно говоря, стало смущать обращение «ребенок» на людях. В 10 лет я себя уже таковым не считала.

Интересно, сколько бы это еще продлилось, сколько бы мы еще выдержали и каким образом пришли бы к соглашению называть друг друга так, как положено отцу и дочери, если бы не это страшное событие… Иногда мне становится жутко от того, что мой отец погиб в возрасте, который я уже давно прожила. Мы с ним сравнялись в возрасте, а потом я стала старше.

Как же мне горько и как мучительно жаль, что я никогда уже не узнаю, как сложились бы наши отношения в дальнейшем, доживи он до того времени, когда бы я повзрослела, а он стал старше и мудрее? Как бы реагировал он на определенные веховые события в моей жизни? Какие находил бы для меня слова утешения в тяжелых ситуациях? Как бы радовался моим успехам? Как бы отнесся к моему замужеству и появлению внука?

Иногда мне кажется, останься он жив, я была бы совсем другим человеком.

Вот еще один поворотный пункт в судьбе. Что это? Случайность? Наверное. Шел дождь. Шоссе было мокрым. Скорость чуть больше, чем нужно. Машину чуть занесло на повороте. Встречный автомобиль оказался грузовиком, и выступающий борт кузова по-снайперски ударил отца прямо в висок… Никто из сидящих в машине не пострадал. А он умер мгновенно. Мама сидела рядом. Трудно даже представить себе, что она в этот момент пережила…

Я никогда, наверное, не смогу себе простить, что не могла заставить себя поцеловать его, мертвого… Было жарко, август, мертвые губы его чуть приоткрылись, и этот странный неприятный сладковатый запах… Мама не настаивала, и все снизошли: ребенок… ну что ж, понятно… А я долго еще потом мучилась, мне казалось, что я его этим предала.